7 ноября 1949 года на одной из улиц Дамаска на полковника Уолтера Фрэнсиса Стирлинга было совершено покушение: его пытались убить. За пять лет до того, 28 июня 1944 года, французская ежедневная газета «Фигаро» сообщила о прибытии этого необычного агента МИ-6, уточняя, что он в прошлом был сотрудником, - и это на самом деле так, Лоуренса Аравийского. Чтобы объяснить причины этого неудачного покушения, будут утверждать, что Стирлинг инспирировал пробританский государственный переворот против курдского полковника Хусни Займа, который в прошлом никогда не скрывал своих симпатий к странам Оси.

Стирлинг родился в Алеппо в 1898 году. Воспитанный в турецком обычае, он, до того как стать секретарем Лоуренса, служил в османской армии и, конечно, до тонкостей разбирался в арабских вопросах. Он мечтал увидеть однажды «Плодородный полумесяц» под иордано-иракской властью и английским влиянием.

Все это верно, но в действительности существовал еще один более серьезный мотив, сделавший Стирлинга желанной целью анонимных убийц.

Очень проницательный офицер вбил себе в голову, что утечка информации происходит даже внутри спецслужб Его Милостивого Величества. Утечки в направлении СССР, которые заставили его заняться наблюдением за поведением Кима Филби, близкого друга двух дипломатов, Дональда Маклина и Гая Бургесса, и косвенным образом коллеги из МИ-6. Этот друг, про которого идет речь - француз.

За несколько недель до покушения на Стирлинга Филби возвращается в Лондон. Совпадение? Ким, будучи шефом МИ6 в соседней с Сирией Турции, не мог, конечно, быть незнаком со Стерлингом, потому как его отец, Сейнт Джон Филби, некогда был противником стратегии Лоуренса на Ближнем Востоке.

Во всяком случае никто не связывал возвращение Филби в Лондон с нападением на Стирлинга. «Цел и невредим», как написал Стирлинг в своих мемуарах четыре года спустя. И уже в отставке он решил «отполировать» свое изучение утечки информации в СССР.

В 1953 году, когда вышла его книга, Бургесс и Маклин, обвиненные в предательстве в пользу Сталина, уже укрылись за железным занавесом. И хотя многие в то время из числа сотрудников службы подозревали, что Филби - «третий человек», Стирлинг интересовался прежде всего французским другом этого трио советских шпонов: Эдуардом Пфайффером.

Поиск истины должен был привести его в Танжер, «Жемчужину пролива», считавшийся в то время одной из столиц мира разведслужб.

«Я воскрешу в своей памяти, стараясь разложить по полочкам со всеми необходимыми уточнениями, старые воспоминания людей, которых я знал по работе с документами, связанными с Эдуардом Пфайффером...»

Эти слова адресовал полковнику Стирлингу Поль-Ив Рио. Слова, которые он должен был вспомнить через сорок лет, к огромному удовлетворению авторов этой «Всемирной истории разведслужб» и, как они надеются, ее читателей. Вот что сообщил нам этот выходец из Марокко: оказывается, это кузен компаньона Лоуренса, мистер Стирлинг, британский консул в Танжере, стал первопричиной встречи с полковником в отставке. Эта встреча тем интересна, что благодаря ей и обрывкам информации, которыми мы в то время располагали, стало возможно рассказать удивительную историю Эдуарда Пфайффера...

Пфайффер родился в Париже в 1890 году, в семье евреев швейцарского и австрийского происхождения, обратившихся в католическую веру. Его отец поселился во Франции и получил там большую известность во время скандала по поводу Панамского канала в качестве эксперта в судебных кругах. Как достойный сын, Эдуард, в свою очередь, получил блестящее образование. Он изучал право, философию, политические науки и был дипломированным специалистом, продолжившим свое обучение в Оксфорде и Гейдельберге.

Согласно полковнику Стирлингу, который проводил исследования в архивах своей службы, именно в Оксфорде Пфайффера завербовала МИ-6. В МИ-6 ему порекомендовали вступить во Второе бюро...

Обе службы - британская и французская - были бы неправы, сдерживая талант такого блестящего молодого человека. В возрасте восемнадцати лет этот любимчик парижского адвоката говорил, по меньшей мере, на шестнадцати языках.

«Я могу сообщить вам также, что Пфайффер занимал в иерархии английских спецслужб очень важное положение, что и объясняет его близость с Черчиллем!» - сообщил Стирлинг Рио, сказав, что эти слова подтверждает миссис ХатчинсонДанлопп, прозванная «Мадам Каучук», которая под ширмой офицера паспортного контроля состояла в региональном руководстве МИ-6.

«Пфайффер совершил десять, а может быть, двенадцать кругосветных путешествий, - продолжал Стирлинг, - и конечно, могу вам сказать, что все это было по заданию МИ-6, даже если он участвовал на конференциях под ширмой французского альянса или Международных обществ дружбы. Немало французов, членов наших британских служб, получило приказ из Лондона полностью подчиниться Второму бюро, потому что в случае ошибки в иностранном государстве риск для агентов был бы ограничен, если их раскрывали как агентов Второго бюро».

Во время войны 1914-1918 годов Эдуард Пфайффер находился в рядах Восточной армии. В штабе генерала Саррайя он выполнял обязанности помощника начальника Второго бюро. Он создал в Салониках свою собственную разведывательную службу, которой руководил капитан Матье, помощником которого в сфере контрразведки стал будущий директор судебной полиции Андре Бенуа. Франкмасон, как большинство офицеров штаба Саррайя, Бенуа возглавлял во время Второй мировой войны разведсеть и также находился в Танжере.

По иронии судьбы, Саррай с 1916 года разместил здесь базы Шифровальной службы, действовавшие с большой эффективностью, позволявшие перехватывать и «читать открытым текстом» все депеши, которые отправляли греки или англичане («Второе бюро против Интеллидженс Сервис в Греции»). Но можно биться об заклад, что капитан Пфайффер уведомил своих британских друзей из МИ-6 об этом маневре...

В 1920 году месье Пфайффер вновь облачается в мантию адвоката. Но его мучает демон политики. И он не только вступает в ряды Радикальной партии в момент ее поражения, но и участвует в ее реорганизации и становится одновременно ее генеральным секретарем и тайным советником будущего премьерминистра Эдуарда Даладье.

Вышеназванный Даладье, прозванный «Воклюзским Быком», становится премьер-министром, министром иностранных дел, а затем военным министром в 1933, 1934 и последующих до 1939-го года. И вполне естественно, что он назначает главой канцелярии Пфайффера.

В это время Пфайффер очень загружен. Он советник страховой компании и вместе с Анри Майером, известным юристом, в кабинет которого на улице Бурдалу заглядывают в качестве клиентов такие престижные предприятия, как «Ситроен» или «Галери Лафайет». Среди его «клиентов» его друзья: граф Бастиан

Фуа и его жена, румынская актриса Эльвира Попеску. Основная цель Майера и Пфайффера, от которой львиную долю отщипнул Майер - найти как можно больше клиентов среди английских компаний.

В 1936 году Пфайффер выходит из Радикально-социалистической партии для того, чтобы основать Французскую радикальную партию, еще более антикоммунистическую. Он известен за свои связи с объединениями, поддерживающими дружеские отношения с нацистской Германией. А также близок с Анатолем де Монзи, руководителем Международных обществ дружбы. Его тайная советчица, Жанна Канюдо, станет в полном смысле этого слова настоящей крестной матерью этих совместно управляемых групп секретного общества. Но в то же время Монзи содержит русскую танцовщицу Либу Липскую, племянницу одного из руководителей ГПУ во Франции во время дела Кутепова, Исаака Альтера (он же Жан Арене)...

Этакая странная политико-амурная чехарда! Особенно, когда сверх того выясняется, что красавица Либа заключила фиктивный брак с Евгением Шкаффом (он же Жан Фревиль), одновременно серетарем Монзи и «чернорабочим» Мориса Тореза, для которого он состряпал целый том «настоящих фальшивых» мемуаров, озаглавленный «Сын народа». Да, политический мир III Республики довольно сложен.

Странные мостки наведут между собой теоретические враги. Речь идет об Английско-германском товариществе, в котором Пфайффер познакомился с журналистом «Тайме» Гайем Бургессом, - того ввел в это общество дружбы англичан и нацистов еще один советский агент, по общему впечатлению склонявшийся к крайне правым, Ким Филби. У Пфайффера и Бургесса нашлись в этом клубе общие друзья, такие, как торговец пушками Бэзил Захарофф, с которым адвокат познакомился благодаря своим кругосветным путешествиям. Гай Бургесс выступал одновременно и как агент МИ-6 и как репортер «Тайме», но он работал также и на бывшего шпиона, переключившегося на частную деятельность в качестве патрона разведывательного бюро Консервативной партии, сэра Джозефа Болла.

Болл, как это «случайно» выясняется, тоже принадлежит к Английско-германскому товариществу. Согласно глубокой тайне, сообщавшейся вполголоса в лондонских клубах, он находится в гомосексуальных связях с Бургессом. И «этот верный Гай», доверенный друг, без сопротивления выдает ему информацию из первых рук о левых французах и о намерениях парижского правительства.

Бургесс так же легко получал информацию в Париже, где он предавался многочисленным мужским оргиям в компании... Пфайффера. С целью помочь в нашем расследовании разведсети Филби бывший студент Кембриджа Майкл Стрейт - зять шефа французского филиала треста Мюнценберга во Франции -  прислал свою книгу воспоминаний, в которой он говорит о своем друге Бургессе:

«Гай говорил мне, что он был большим другом Эдуарда Пфайффера, начальника канцелярии французского премьер-министра Даладье», - рассказывает Стрейт, - «Пфайффер, двое министров и Бургесс, как мне говорил последний, провели всю ночь в гомосексуальном публичном доме в Париже. Распевая и смеясь, они танцевали вокруг стола, к которому был привязан голый юноша, и стегали его плетью».

В другой раз Бургесс захотел описать странные вечеринки, на которых играли в пинг-понг. Игроки были одеты в смокинги, а сеть над столом держал мальчик, одетый легче некуда...

Прибывая во Францию, Гай Бургесс звонил по телефону, набрав номер 3454, и отправлялся на бульвар Анри-Мартен, чтобы встретиться со своим другом Пфайффером, если тот был свободен. Когда англичанин не мог приехать в Париж, общий друг чех Отто Катц - помощник Мюнценберга в качестве шефа «пропаганды дезинформации» Коминтерна - обеспечивал связь с Пфайффером.

В такой ситуации поверить в то, что кроме МИ-6 и разведывательного бюро Консервативной партии Гай Бургесс не поставлял информацию, добытую в кругах Пфайффера, третьей стороне, более важной в его глазах: советской спецслужбе. И фактически... шеф канцелярии Даладье был в курсе всего происходящего, что нам подтверждают, дополняя наши данные, советские архивы. По меньшей мере, он, в свою очередь, был и агентом МИ-6 и Второго бюро, разведсетей Мюнценберга и их соседних отделений. Архивы к тому же могут назвать его точную роль в деле Тухачевского.

Двойственность этой личности явствует из другого досье, где соприкасаются «люди из военной разведки» и разведсеть Коминтерна. Речь идет о деятельности в Китае.

Эдуард Пфайффер зарегистрировал большое число обществ и холдинговых компаний в Азии. В 1936 году, когда японцы напали на Китай после инцидента на мосту Марко Поло, он посылал Поля-Ива Рио для встречи с руководством Лейбористской партии Англии, чтобы совместно с ними начать кампанию солидарности с Китаем.

Приехав во Францию, Рио создавал, выполняя инструкции, базы Ассоциации друзей китайского народа. Для этого он нашел общий язык с одним из своих двоюродных братьев, Фрэнсисом Борреем, специалистом по Азии в СР. Вместе с преподобным отцом Робером из иностранных миссий Парижа, тоже родственником Рио, они создавали базы Ассоциации. Но генеральным секретарем стала румынская журналистка, элегантная София Жанку, известная под псевдонимом Этьена Констан.

Родившаяся в 1901 году в еврейской буржуазной семье в Молдавии, София Жанку, которая пользовалась также  псевдонимом Хелен Гилберт, будет известна за подпольную деятельность вместе со своим любовником, крупным журналистом и специалистом в иностранных делах из французской КП, Габриэлем Пери. Хотя он и освобожден от воинской повинности, но, душой противящийся пакту Гитлер-Сталин, в своих интересах использует эту льготу для того, чтобы пойти добровольцем во французскую армию в 1939 году. А этим «освобождением» он обязан шефу канцелярии Эдуарда Даладье, иначе говоря, Эдуарду Пфайфферу!

Тремя годами раньше, в 1936 году, по требованию Коминтерна, в котором она состояла, Этьена Констан становится заметной фигурой в подчинении у Мюнценберга, мастера «дезинформации». Так, 29 августа в Париже она участвовала вместе с националистом генералом Чин Минь Шу в организации конференции, объединяющей китайцев, живущих в Европе. Для поддержания этой инициативы из СССР через Швейцарию прибыл самый загадочный из китайцев, Кан Шен, шеф коммунистического разведывательного аппарата в течение полувека.

Вместе с этим театром теней заиграл полным светом широкий оркестр мнений. Он был нацелен не только против японского империализма, но и на поддержку коммунистов в их борьбе против националистов Чан Кай-ши. Под таким углом зрения элегантная румынка привлекла в клуб «Друзей китайского народа», на площадь Троицы, плеяду интеллектуалов, известных повсюду: Ели Фора, Поля Риве, Огюстена Гамона, Анри Леви-Брюля, Андре Вьоли и, конечно, Андре Мальро.

Таким образом, Пфайффер с помощью Рио помогал создавать новый фронт Мюнценберга. Потому что в закрытом лагере этой Ассоциации разгорелась горячая битва между «коммунистами-подводниками» Констан и Вьоли, с одной стороны, и людьми из CP, сгруппировавшимися вокруг кузена Рио, майора Боррейя, преподобного отца Робера или П. О. Вертело, корреспондента престижного университета Аврора в Шанхае, - с другой.

Если бы Пфайффер разыграл под занавес русскую карту, это не повлекло бы никаких последствий в общественном мнении. После Мюнхенских соглашений он высказался за объявление войны Гитлеру. И это несмотря на тот факт, что в то роковое лето 1938 года Даладье отправлял его с будущим лидером коллаборационистов, Фернаном де Бриноном, с секретной миссией в Берлин...

В 1939 году, после объявления войны, Пфайффер одевает мундир офицера Второго бюро и становится региональным начальником в Тулузе. Нет нужды описывать весь тот хаос, который творился во французском штабе. После поражения Франции он перебрался в США, где был резидентом в течение десяти лет, продолжая оставаться советником своего доброго друга Уинстона

Черчилля, с которым, по договоренности с влиятельным американским журналистом Уолтером Липпманом, пытался оказывать влияние на президента Рузвельта, порвавшего в конце концов с изоляционизмом США.

В американской ссылке Пфайффер вновь встречается с лидером радикалов Камилем Шотамом и другими своими друзьями. В то же время в США находятся уцелевшие из организации Мюнценберга, такие, как Луи Доливе. Он окунается в киноиндустрию вместе с Орсоном Уэллсом. В это время правая рука Мюнценберга, Отто Катц, сходит на берег в Нью-Йорке как политический эмигрант, спасающийся от преследования нацистами. И тут же принимается за организацию коммунистических ячеек в среде кинематографистов. Это продолжается до 1943 года, до тех пор пока ФБР не обнаружит его истинное лицо. Катц должен скрыться в Мексике...

Установил ли контакты с этой сетью Пфайффер, тоже находящийся в США как политэмигрант? А позже, в конце 1949 года, с Гайем Бургессом, прибывшим нанести визит своему приятелю, новому шефу резиденции МИ-6 в Вашингтоне, Киму Филби?

Одно можно сказать с уверенностью, вспоминает Поль-Ив Рио: когда в 50-е годы Эдуард Пфайффер часто посещает Танжер, то, встречаясь там с их общим другом, промышленником Жаком Лемэгр-Дюбрейем, ведет разговор о необходимости деколонизации Марокко.

«Когда он бывал в Танжере, где я должен был оставаться по его указанию, Эдуард постоянно говорил по телефону с Пьером Мендесом Франсом, используя все свое влияние, например в кругах Эдгара Фора, дабы добиться независимости для стран Магриба», - вспоминает много лет спустя Рио.

Несмотря на подчеркнуто проамериканскую позицию, именно в это время полковник Стирлинг уверился, что Пфайффер был важным звеном в разведсети внедренных в Великобритании агентов. В ходе дальнейших событий как американцы из ЦРУ, так и русские из КГБ действовали в целях освобождения стран Магриба. И в следующем десятилетии усилилось движение за деколонизацию этих стран.

Что касается Эдуарда Пфайффера, ушедшего в отставку и жившего в Лот-э-Гарон, то его душа рассталась с телом в 1966 году, в Лаплюме, что недалеко от Ажана. Он не оставил после себя никакого документа, который мог бы подтвердить подозрения упрямого полковника Стирлинга. Но можно с уверенностью сказать: Стирлинг оказался бы прав на сто процентов, если бы можно было добраться до архивов, хранящихся в бывшем СССР, и увидеть то, что в них есть об этом неординарном человеке...